Антон Трофимов: «Почти три года. Ленинградский дневник»

Всем привет! С вами Антон Трофимов — #книжныйгэндальф «Гипериона» :)

Давным-давно, в другой жизни и другой стране, я испытал потрясение невероятной силы, узнав про блокадный дневник Тани Савичевой. Тот самый, в записной телефонной книжке. Где на букву «С» записано «Савичевы умерли», а на «У» — «Умерли все». Что мог понять в этом десятилетний мальчишка? А ведь понял же! Наверное, потому, что это не просто дневник — документ. Свидетельство. Доказательство. Обвинение. И сила его такова, что не понять невозможно.

Читая книгу Веры Инбер «Почти три года. Ленинградский дневник», я испытал очень похожее чувство. У меня-сегодняшнего совсем другой опыт и совсем другие знания, и потрясти меня гораздо труднее. Но я опять имею дело с документом, свидетельством и доказательством. На сей раз — того, сколько может вынести человек, который твердо намерен выстоять и выжить. Нет, не выжить — победить. Любой ценой. И платить эту цену он готов прежде всего сам.

«После отбоя спектакль продолжался, хотя и в убыстренном темпе: были опущены второстепенные арии и дуэты», — это Вера Инбер пишет 9 сентября 1941 года. А вот запись от 25 декабря 1941 года: «Все сияют.. Отовсюду доносится одно только слово: «Прибавили!» Это — о первой блокадной прибавке в 75 граммов хлеба на человека. Семьдесят пять. На человека. В день.

В отличие от дневника Тани Савичевой, дневниковые записи Веры Инбер далеко не лаконичны. Поэтому «Ленинградский дневник» дает возможность увидеть блокаду глазами очевидца не только в траурной гамме. Город жил — страшно, трудно, голодно, но жил. Эта жизнь очень ярко отпечаталась на страницах дневника Веры Инбер. Такой отпечаток дает гораздо более глубокое представление о блокаде как времени, проявившем не только глубину человеческой низости, но и высоты духа. И подтверждения тому встречаются буквально на соседних страницах. Вот запись о том, как студентка приносит в булочную потерявшего сознание постового милиционера и покупает ему хлеб на свои завтрашние талоны А следом — о том, как на крышке гроба, который тащат на кладбище, стоит кошелка с продуктами: могильщики роют отдельные могилы только за еду.

Книга Веры Инбер ценна еще и множеством деталей, о которых, как правило, не вспоминают даже в торжественные дни годовщины снятия блокады. Например, о том, что в начале осени 1941 года домашние телефоны у большинства ленинградцев отключили, как официально говорилось, «до конца войны». Или о том, что у истощенных недоеданием людей зубы кажутся ставшими длиннее от голода. Или вот, о приезде знакомого автору литератора А. в блокадный город: «А. добился почти невозможного, прилетел сюда на военном самолете, который вез ордена и дензнаки». Многие ли задумываются о том, что даже в самые страшные блокадные дни в городе продолжали платить зарплаты и гонорары, а награжденным — выдавать ордена?

«Больная в палате говорит: «Доктор, я жду вас, как бога», — «Или — как кило хлеба», — поправляет другая». В этой крохотной сцене — вся блокада. Ее нужно знать и такой тоже. Нужно. Я верю.

Вера Инбер «Почти три года. Ленинградский дневник». Издательство АСТ, Москва, 2021 год. Цена в «Гиперионе»: 320 руб.