Антон Трофимов: «Целый год. Мой календарь»

Всем привет! С вами Антон Трофимов — #книжныйгэндальф «Гипериона» :)

В нашей памяти прошлое никогда не бывает непрерывной цепочкой событий и впечатлений. Она всегда прерывиста, и чем дальше, тем больше напоминает стробоскоп. Я горжусь тем, что могу по ряду косвенных признаков вспомнить, в каком году произошло то или иное событие. Но даже я не могу воспроизвести свое прошлое день за днем. Иногда мне становится обидно, что это так, но чаще всего я понимаю, что наша память милосердна и сохраняет только самые яркие, как правило, хорошие впечатления. А рутина и неприятности стираются.

Именно такой, фрагментарной, но в конечном итоге очень точно передающей дух времени памятью и стала книга Льва Рубинштейна «Целый год. Мой календарь». Его оформление отсылает читателя к классическим советским отрывным календарям, где на каждом листе было написано, что важного случилось в этот день много лет назад или относительно недавно. Вот и у Льва Рубинштейна на каждый день — свое событие. Только выбрано оно не «идеологически верно», а «ретроспективно верно». Так, чтобы можно было связать с датой собственные воспоминания.

Воспоминания эти очень разные. В большинстве своем, конечно, это эпизоды из детства, что и понятно: детство нам запоминается ярче всего. Именно ярче, не точнее, иначе не заканчивались бы эти короткие рассказы Рубинштейна таким понятным «А вот что там было в деталях — забыл». Да оно и неважно, важнее ощущение, общее для всех нас, родившихся в Советском Союзе. Эта общность судеб и воспоминаний, пожалуй, и делает «Мой календарь» особенно ценным. И в то же время резко ограничивает его аудиторию: те, кто родился даже в восьмидесятых годах ХХ века, вряд ли поймут многое из того, о чем рассказывает автор. Впрочем, большинство из молодых даже не заметят, подо что стилизована книга. И это не чья-то вина или недостаток. Все равно мы живем в рамках своего поколения, растянутого лет на десять-двадцать вперед и назад, и только общие реалии окружавшего нас полвека назад мира позволяют этим поколениям опознавать друг друга.

Центральное место в книге, и это неудивительно, отведено трем важнейшим составляющим мальчишеского детского мира послевоенного СССР: семье, школе и двору. Первая — убежище, дом, место, где всегда тепло и спокойно. Вторая — вызов, территория беспокойства и опасности, но и развлечений, порой довольно жестоких. Третий — место взросления и инициации, познания границ окружающего мира и собственных возможностей. И время от времени повествование об этих трех китах разбавляется то историей о походе в театр, то случаем из студенческой уже поры, то вообще непонятно как затесавшимся воспоминанием из взрослой жизни. Связь с событием дня всегда ассоциативная, порой настолько, что не сразу и поймешь, например, почему это в день смерти Карла Безумного рассказывается о трех школьных пионервожатых, носивших фамилии Заветная, Разумная и Чужой.

Как и положено детским воспоминаниям, они время от времени повторяются, потому что слишком уж яркими были. И уже не удивляешься тому, что «Хижина дяди Тома» так или иначе присутствует в книжке в трех разных днях, равно как и истории о пожарах. А уж сколько раз встречается друг Смирнов, и не сосчитать. Да и не надо. С ним многое связано, и это главное. Память — она такая, избирательная. И фрагментарная.

Лев Рубинштейн «Целый год. Мой календарь». Издательство «Новое литературное обозрение», Москва, 2018 год. Цена в «Гиперионе»: 630 руб.